Письмо Дмитрию Медведеву: «Господин президент, вот я и рассказала Вам о жизни простой русской женщины, еще не бабы...» |
|
Здравствуйте, уважаемый Дмитрий Анатольевич! Зовут меня Сухарь Лариса Андреевна, проживаю я в поселке Ржавки Солнечногорского района Московской области, это недалеко от Москвы. Мне 25 лет, у меня трое сыновей — двух, трех и шести лет, все от законного мужа. Вы извините меня бога ради за то, что отвлекаю Вас от важных дел по руководству страной. Я уже обращалась к Владимиру Владимировичу Путину, когда он был президентом, но, видимо, бюрократы на местах скрывали от него думы и чаяния народа и не дали помочь простой русской женщине. Вы же, говорят, лично общаетесь с нами в интернете, поэтому знаете наши насущные проблемы не из докладов чиновников и всегда готовы помочь, если это в Ваших силах. Мы с сестрой, как истинные патриотки, вняли призыву партии и правительства повышать рождаемость и стали многодетными мамами, так как в России демографическая катастрофа. Вспомнили подзабытый лозунг: «Дети — наше богатство!» — ну не дуры, ли? Оказалось, что такое богатство сегодня никому, кроме нас, не нужно. Правда, страна ответила благодарственными письмами губернатора Московской области Бориса Всеволодовича Громова с пожеланиями любви и счастья нашему дому. Этому пожеланию мы стараемся неуклонно следовать, что, к сожалению, не всегда получается. Один знаменитый писатель как-то заметил, что квартирный вопрос россиян испортил. Вот и мы из-за большой скученности населения в нашем доме стали замечать за собой нехорошие мысли: дать пинка, отвесить оплеуху и даже стукнуть палкой по башке. Мысли пока еще под контролем и не превратились в конкретные поступки, но мне страшно: а вдруг кто-нибудь да сорвется? Наш дом — это трехкомнатная квартира жилой площадью 39 квадратных метров.
В ней моя семья из пяти человек и пытается сосуществовать единым человеческим
общежитием с родителями, тремя взрослыми братьями и с семьей старшей сестры,
у которой три дочери — десяти, восьми и полутора лет. Всего нас в доме 15
душ, каждая может занять Родители рассказывали, что нашу скромную квартирку они получили бесплатно от советской власти 27 лет назад, когда у них было всего двое детей. Папа с мамой обходились одной комнатой на двоих, зато своя отдельная комната была у каждого ребенка. Потом детей прибавилось, и нам стало тесновато. Тогда мама на предприятии, где она трудилась, встала в очередь на улучшение жилищных условий. В ту пору многодетные семьи имели льготы, и новое жилище мы могли обрести в течение трех лет. Это было в 1989 году в другой стране, я ее почти не помню. Слышала, что тогда жилища, машины, продукты, трусы и прочие материальные блага делили некие комы: парткомы, профкомы и месткомы. Коммерсантов тогда не было, а были спекулянты, их ловили и сажали в тюрьму, демократов и либералов гноили в ГУЛАГе, а каждый совок обязан был владеть винтовкой, серпом и молотком. Если бы не проклятые коммунисты, приведшие ту страну к краху, мы давно жили бы в другом жилище. Но случилось так, что новую страну новые люди с новым мышлением повели к светлому капиталистическому будущему, поэтому мама в очереди так ничего и не выстояла. Когда на предприятии в 90-е перестали не только выдавать продукты, но и платить зарплату, она долго держалась. Потом кормить детей стало нечем, и ей пришлось искать другую работу. Руководство уверяло, что всех очередников предприятие передало с рук на руки районным властям. Но что-то при этом не сработало, тут ее из очереди исключили, а там не включили. Мама однажды решила уточнить, скоро ли ждать нового жилища, и узнала от районных хранителей очереди, что Чуракова Л. А. в списках не значится. Правда, один хранитель сказал, что знает закон, позволяющий ее восстановить, так как не прошло пяти лет с момента увольнения. Но как раз в это время власть в районе переменилась, пришел новый глава со своей командой эффективных управленцев. Новая метла вымела прежних неэффективных взашей и отменила все их решения. Маме пришлось встать в очередь заново. Шел 2004 год, пятнадцатый год напрасных ожиданий. А в 2005-м ей удалось пробиться к главе на прием. Тот ответил, что ввиду непомерной сложности вопроса ему надо всё хорошенько обдумать, и он вернется к решению в 2007 году. При коммунистах в таких случаях говорили: «Зайдите через недельку». Но во все времена на руководящей фене это означало «отфутболить», поэтому возврата мы так и не дождались. А недавно с удивлением узнали, что мамы здесь вовсе и не стояло, что «для решения вопроса о постановке Вашей семьи на учет Вам необходимо» собрать и принести пачку бумажек. Занятно, что сообщает об этом та же самая дама, ставившая маму в 1989 году «на учет по улучшению жилищных условий на основании решения профкома». С тех пор дама пошла на повышение и возглавляет ныне местную администрацию. А мою сестру, Дмитриеву Светлану Андреевну, в очередь на жилье не берут. Она второй раз замужем, и от нее требуют справку о доходах ее первого мужа и отца старших детей. Надо, говорят, убедиться, что они действительно малоимущие. У сестры есть справка о том, что она семь лет не получает алиментов, но такая справка не катит. А с нужной справкой закавыка: ее бывший куда-то сгинул. Но нет, бумажку вынь да положь, и вот многодетная мать должна искать на необъятных просторах страны человека, которому и дети по фигу, и сама она давно чужая. Он детей наделал — и в бега, а нам обивать пороги, отрывать милицию от ловли важных преступников и террористов, заваливать перегруженные суды исками о признании его без вести пропавшим и о заочном лишении отцовства. А нынешний, второй, муж у сестры — простой работяга. На беду, он приезжий и должен где-то прописаться. Местная власть к жене его не прописывает: у вас, говорит, и так жить негде, а если еще папа влезет — налицо ущемление прав детей. Кивают на законы, а не согласны — жалуйтесь хоть куда. Вот мы и жалуемся. Правда и закон на нашей стороне. Дуры-то мы дуры, но читали: мужа к жене, а отца к детям прописать обязаны. Моему зятьку детей кормить надо, а без прописки он может работать только подпольщиком, и защитить его от произвола хозяина некому. Платил хозяин 20 тысяч, потом решил: нет, кризис, 12 хватит. А сестра и пособие на детей оформить не может, всё из-за этой злосчастной справки о доходах. Подпольщику она не положена. И на бирже труда его без прописки не регистрируют. Если бы не родня, идти бы сестре на паперть с протянутой рукой. Да может, еще и придется. В Подмосковье по закону каждому предписано иметь минимум 6 тысяч рублей, а у сестры пока на душу выходит в 2,5 раза меньше. Эксперты пытаются вселить в нас по долгу службы оптимизм, будто бы дно кризиса пройдено, но зарплата их не слушается — падает и падает, зато цены растут и растут. А стыд, он не пот, — глаза не выест. И у меня муж тоже работяга. Делает одному частнику гробы. Я его пилю-пилю: «Когда будешь достойные деньги в семью приносить?» А он говорит: «Ну не могу я больше 5 гробов в день сделать, а за гроб мне по 200 рублей платят. Вот и считай, что получается». А частник те гробы на базаре по 3 тыщи продает. Товар ходовой, спросом пользуется. Вот я и решила: буду гробы делать. Поделилась с папой, он и говорит: «Ну ты дура! А помещение, станки, тепло, электричество, материал, транспорт, место на рынке, продавцы, бухгалтерия, пожарники, милиция, налоги, откаты?! Частник ваш уж лет 20 работает, станки украл, когда советские заводы растаскивали, помещение за взятку приватизировал по дешевке, электричество пустил мимо счетчика, налогов не платит. А ты? Миллионов 5 вложишь, лет через 10 вернешь». Всё так, только в учебнике по экономике ни об откатах, ни о пожарниках не сказано. Вы, господин президент, дали бы команду нашим академикам: пусть дополнят, кому чего и сколько, это начинающим бизнесменам очень бы помогло. А Владимир Владимирович Путин, будучи президентом, вникал в мои с сестрой беды и выделил нам по «материнскому капиталу». И этот капитал год от года растет! Нынче у нас уже по 343 378 руб. 80 коп.! Я таких денег и не видала живьем никогда. И не увижу, потому что деньги это незримые, а то бы я всё в гробы вложила. Зато их скоро нам разрешат на жилье пустить. Ну мы с сестрой прикинули: если сложимся, сможем купить в хорошей квартире санузел или коридор. Сватали нам тут «однушку» в «хрущобе» за 100 тысяч, да незадача: денег ненаших хотят. Если по штуке баксов в месяц к моему капиталу докладывать, лет 8 надо копить. А живем мы, в общем, хорошо, дружно. Мама песни поет: «Не надо печалиться, вся жизнь впереди…» Заслушаешься и в слезы. Только в туалет и в ванную у нас по утрам не протолкнуться. Приходится график посещения составлять. И спят дети в три яруса, но всё равно кругом одни кровати и негде столы поставить для двух племянниц-школьниц и для сына, который осенью тоже в школу пойдет. Уроки девчонки делают по очереди на кухне, когда там не кушают. Если же поиграть, порисовать — это на табуретке, стоя на полу на коленях. А за жилище с нас берут по-божески: 12 тысяч квартплаты, свет, газ, то да сё — на круг выходит тысяч 15. Тарифы, говорят, вполне обоснованные, всего по тысяче с носа, включая дошколят. Правда, с января опять что-то подорожало, то ли газовщики, то ли энергетики в убытках. А я Вам, господин президент, скажу по секрету, Вы только не выдавайте, а то стыдно. Это из-за нас, это мы злостные неплательщики за жилище. Ну никак не удается выкроить эти жалкие 15 тысяч. И деньги мы тратим непонятно куда. В школу каждому ребенку 3 тысячи в месяц вынь да положь. На охрану, на танцы, на цветы, на шило-мыло, вот и набегает. Кормить детей из многодетных должны бесплатно, но, говорят, денег у школы нет, поэтому или платите, или не евши. И за детсад заплати, да еще сверху принеси на занавески, не принесешь — ребенка засмеют. Кстати, Владимир Владимирович Путин в бытность его президентом обратил всё же внимание на мое письмо и дал команду разобраться. Письмо сперва попало в областное правительство, откуда его отпасовали в район. А засевшие там эффективные управленцы меня привычно отфутболили. Эти мастера финта и обводки красиво обошли вопрос о том, сколько всего человек проживает в нашей квартире, сообщив лишь, что я с сыном (а у меня уже третий был на подходе) «поставлена на учет улучшения жилищных условий на общих основаниях». Умело выйдя со мной один на один, оставив за спиной и маму, от которой они много лет успешно защищали свои ворота, и сестру с тремя детьми, они вбили решающий гол: «Решить вопрос улучшения жилищных условий вне очереди не представляется возможным». И указали мне на центр поля: пройти перерегистрацию, собрать такие-то и такие-то бумаги и так далее. Удивительно, почему они не применили свой коронный прием, которым отлично владеют, — попрекнуть расплодившейся нищетой? Видимо, посчитали, что для победы достаточно будет взять нас на совесть: будто бы есть и такие, у кого и нашего нет, но они в очередь не просятся и пороги не обивают. Представила, и сразу совестно стало. У нас ведь почти всегда и сухо, и тепло. Дом, правда, построен из бракованных плит и кое-где гниет, кое-где течет, кое-где промерзает, да и капитального ремонта не видал ни разу, но в общем и целом вполне сносный. Может, в самом деле, мы лишнего хотим? Ну есть определенные трудности, а кому сейчас легко? Но всё же решили мы продолжить игру с нашими футболистами и заняться этой самой пресловутой перерегистрацией. Закон велит нам доказывать, что все мы нищие и нет у нас налогооблагаемой собственности. Докажем, конечно, только такая это канитель, скажу я Вам, не приведи Господь. Вся наша большая семья должна изо дня в день дружно ездить по разным кабинетам то за одной справкой, то за другой. Работает система одного окна: одно окно — одна справка, только получаешь не сразу, где через неделю, где и через две. Очередь у каждого окна — часов на пять-шесть. И везде лично надо выстоять, жене на мужа справку не дадут. С работы отпрашиваемся, таскаем с собой детей. Частник, он добрый, отпускает, но денег за эти дни не платит. Между тем некоторые из наших местных эффективных управленцев за время исполнения властных полномочий то ли проворовались, то ли нахимичили с землей, поэтому кого-то вроде бы даже хотели посадить, а трехэтажные особняки отобрать и передать многодетным и нуждающимся. Об этом взахлеб писали местные желтые оппозиционные СМИ. Так что у нас опять новая власть. Год назад на выборах главы Солнечногорского района победил Юрий Анатольевич Панкратов. Но особняки он раздавать не спешит. Наверное, пребывает в замешательстве, не знает, как быть с неприкосновенностью частной собственности, пусть и ворованной. После выборов он посетил наш поселок и встречался с жителями. Когда я пристала к нему со своим наболевшим, он мне при всем честном народе пообещал: «Вот будут у вас строиться дома, вы свою квартиру получите». И вот недавно у нас в поселке начали строить два большущих 17-этажных дома. Я, было, обрадовалась, вспомнив слова господина Панкратова. Но в местной поселковой администрации меня быстро поставили на место. Тутошняя главная дама отрезала, что очередники поселка на квартиры в этих домах пусть даже и не надеются. Про дома теперь ходят разные слухи: не то они для офицеров, которые высвободятся при ликвидации Российской армии, не то решили сюда собрать нуждающихся ветеранов войны со всей страны. Говорят, их так мало осталось, что как раз на два дома. И надо поспешать, а то к 70-летию Победы их и на один подъезд не наберется. Вот дедушка мой, Чураков Виктор Иванович, отслуживший сначала в Красной, а потом в Советской армии с 1939 по 1947 годы, так и умер в коммунальной квартире… Ну вот и всё, господин президент, заканчиваю. Я Вам как на исповеди рассказала о житье-бытье простой русской не то еще женщины, не то уже бабы. Если не сможете помочь, не обижусь. Вам, наверное, такие письма тысячами приходят. А я хоть выговорилась, поплакала в жилетку президенту. Но Вы не принимайте близко к сердцу, женские слезы — они быстрые, быстро появляются, быстро и сохнут. И потом — дел-то у Вас невпроворот. И лампочки накаливания отменить, и инновации внедрить, и спортсменов поздравить, и премии вручить, и за ветеранов порадеть, и с коррупцией побороться, и соболезнования выразить. Вы, Дмитрий Анатольевич, прямо какой-то двужильный. Вот я и подумала: вдруг да и на меня минуту-другую найдете? С уважением и надеждой, |